Дефолт менеджмента
Источник: Эксперт
Все потрясения российской экономики связаны с вопиюще низким уровнем отечественного менеджмента, касается ли это деятельности отдельных предприятий или вопросов управления государством. Пока не будет решена эта
Все потрясения российской экономики связаны с вопиюще низким уровнем отечественного менеджмента, касается ли это деятельности отдельных предприятий или вопросов управления государством. Пока не будет решена эта проблема, тень кризиса будет витать над нами постоянно.
То, что кризис разразится вот-вот, знали летом 1998 года все. Но почему-то было ощущение, что он должен произойти в начале осени. К этому готовились, каждый по-своему, но успели не все. Только те, кто обладал инсайдерской информацией. Одни потеряли деньги, другие их получили. Дефолт выявил множество проблем.
Одна из главных - низкая подготовленность национального менеджмента к действиям в кризисной ситуации, неумение мыслить стратегическими категориями. Отбросив стенания по поводу нанесенного экономике ущерба, по прошествии пяти лет понятно, что 18 августа 1998 года было Днем Большого Шанса для российского менеджмента, последней передышкой на пути в реальную мировую экономику с ее жесткими законами, главный из которых - выживает сильнейший.
К августу 1998 года все признаки надвигающегося всероссийского промышленного и финансового коллапса были налицо. В ноябре 1997 года произошел финансовый кризис в Юго-Восточной Азии. Фондовый рынок стран этого региона обрушился, акции обесценились в несколько раз. Общая сумма потерь - около 1 трлн долларов. Одновременно индекс Dow Jones упал более чем на 550 пунктов. Он послужил сигналом к началу массового ухода инвесторов с фондового рынка развивающихся стран, в том числе и России. Общая капитализация российского фондового рынка, составлявшая в октябре 1997 года примерно 150 млрд долларов, уменьшилась на треть. Одновременно, за счет высвободившихся средств была предпринята атака на рубль, и лишь ценой истраченных примерно 6 млрд долларов Центральному банку удалось удержать обменный курс в объявленном шестирублевом коридоре.
Стремясь предотвратить обрушение рынка ГКО, власти начали увеличивать ставку рефинансирования и доходность по ГКО. Все это самым негативным образом сказалось на производстве. Повышение ставок на рынке ГКО сделало абсолютно невозможным создание рынка инвестиций в промышленность. Результат - объемы производства промышленной продукции сократились с января по август 1998 года более чем на 10%. Когда доходность даже коротких по срокам погашений государственных ценных бумаг стала зашкаливать за 200% годовых (в октябре 1997 она составляла 18%), любая работа, кроме спекуляций на рынке ГКО, выглядела просто глупой. Доходность отдельных операций, проводившихся внутри одной торговой сессии, достигала 500% годовых. Зачастую предприниматели, ведущие свой бизнес на самых доходных рынках, бросали нудную кропотливую деятельность и покупали на оборотные средства ГКО.
Дальше можно телеграфным стилем перечислить проблемы, возникшие в результате подобного государственного менеджмента: удорожание обслуживания внутреннего долга, интенсивный рост задолженности пенсионерам, бюджетникам; ужесточение (очередное) налоговой дисциплины в отношении тех, кто старался работать "вбелую". Следствие - уход "в тень" даже самых ярых апологетов честных правил игры с государством. Продолжаем. Многомесячные задержки выплат заработной платы, рельсовые войны, смена правительства, падение объемов золотовалютных резервов Центрального банка России, 15-миллиардный заем МВФ, растаявший на офшорных счетах. В этих условиях единственным эффективным способом "лечения" платежного баланса страны являлась, на взгляд гос. топ-менеджеров во главе с Сергеем Кириенко, девальвация национальной валюты. О чем они и порешили вечером 17 августа 1998 года.
Что мы потеряли? Прежде всего, мы все потеряли деньги. Особенно те, кто верил в камлание о валютном коридоре и держал все в рублях. Совершенно иезуитский ход с понижением курса доллара после временного восстановления Виктора Степановича Черномырдина в должности премьер-министра удержал какое-то количество людей от обмена рублей на доллары. За что поплатились второй раз, и уже по-взрослому - курс упал в 4 раза. Это если говорить о населении. Бизнес тоже потерял немало. В основном торговый, который работал на внутреннем рынке "вбелую", продавая импортные товары.
В первые дни кризиса были сметены товарные запасы со складов. Одновременно "схлопнулись" в 4 раза оборотные средства. Упала платежеспособность населения. Самое главное - была потеряна уверенность в том, что государство хоть как-то заинтересовано в своих гражданах. Устойчивый образ тех дней - диалог слепого с глухим. О потерях позиций страны в мире говорить даже не хочется. Во всех мировых рейтингах Россия переместилась на последние места. Главной же потерей тех дней стало ясное понимание, что работать в России бессмысленно.Что призывы либералов, вставших у власти, заняться бизнесом, начать строить новую экономику - не более чем политическая риторика. Не мытьем, так катаньем у работающего человека отберут нажитое. Есть смысл только воровать, не забывая делиться с теми, кто следит за соблюдением законов. Семена размышлений на эту тему упали на благодатную почву национальных привычек и традиций: работа дураков любит - не нами сказано.
Что приобрели? Самым большим общенациональным достижением в результате дефолта стало моментальное возникновение рентной модели бизнеса в масштабах страны. Еще вчера "умирающая" экономика, не вложив ни рубля в свое оздоровление, вдруг пустилась во все тяжкие. Произошло чудо! Мы на него надеялись, и - вот оно. Однако привычка надеяться на чудо, как на инструмент достижения успеха, сыграла со всеми злую шутку. Мы все знаем, что убогий советский рынок жил, потому что был защищен от остального мира "железным занавесом". Слабый рубль - дитя дефолта - сыграл роль того же самого "железного занавеса". Самый страшный результат дефолта, как это ни кощунственно звучит, не в том, что вывернули в очередной раз карманы сограждан. Он в том, что национальная экономика в очередной раз выпала из конкурентной среды, получила нерыночную льготу. А значит, проиграла перспективу.
В результате последефолтовского выхлопа родилось ощущение, что мы умеем работать, умеем зарабатывать деньги, умеем строить промышленную политику. Было же на самом деле другое: большое количество незагруженных мощностей и не занятых работой людей. Это в основном и позволило, не особо напрягаясь, не осуществляя масштабных инвестиций в обновление производства и в обучение персонала, увеличить выпуск продукции. Кризис позволил также сократить удельный вес оплаты труда в производственных затратах. Наконец, удержание тарифов естественных монополий в 1999-2000 году правительством Евгения Примакова также позволяло сохранять производственные издержки на сравнительно низком уровне.
До сих пор считается, что именно тотальное ослабление рубля привело к тому, что экономическая ситуация в России стала выправляться, выздоравливать на глазах. Но как всегда, чтобы утверждать подобное, необходимо определиться с понятиями. Проблема заключалась и заключается в том, что процесс оздоровления каждый понимал по-своему: государство его видело в том, что улягутся страсти с рынками сбыта неконкурентоспособной отечественной продукции, появятся у предприятий деньги, начнется ликвидация задолженностей по зарплатам, увеличатся отчисления в бюджет. Предприятия оздоровление связывали также с рынками сбыта. Высокий курс доллара отсекал потребителя от импортных товаров, освобождал место для работы. В общем, все так и произошло. Не случилось главного - трезвого анализа произошедшего.
На самом деле, еще раз подчеркнем, отечественные предприятия начали не работать, а получать ренту с вновь возникшего "железного занавеса". Чудес вообще не бывает, а в экономике с ними особенно тяжело. За счет отсечения страны от мировых потребительских рынков, за счет падения доходов населения, за счет ограничений на тарифы естественных монополий отечественный менеджер получил возможность работать не развиваясь. Рентная экономика дала передышку, дала ощущение успешности многим деловым людям. В социальном смысле, на коротком этапе жизни России дефолт сыграл роль доброго волшебника. Всем было плохо, а потом стало хорошо.
Чего не учли? Не учли того, что чудо не может длиться вечно. Допустим, люди, принимавшие решение о дефолте, были умны и прозорливы. Но одно они просмотрели точно: в структуру оздоровления национальной экономики не было "вшито" самого главного - повышения уровня национального менеджмента. В некотором смысле это должно было стать национальной идеей, государственной задачей номер один. В этом направлении были сделаны какие-то шаги, типа президентской программы подготовки кадров. Но как общенациональная задача подготовка современного менеджмента нигде не озвучивалась. Бремя подготовки кадров для современной рыночной экономики было переложено на сами предприятия. Только единицы сегодня вкладывают деньги в обучение персонала. Остальные бюджетируют, закручивают гайки, уводят друг у друга перспективных специалистов, но только не растят собственных.
Еще об одном не подумали авторы дефолта: потеряв рынки сбыта в России, международные корпорации вряд ли смирятся с этим. Сегодня ими разработаны и успешно внедрены программы по восстановлению утерянных было позиций на российских рынках. Через разные инструменты, прежде всего через ритейловые сети. Уже в 2001 году импорт товаров вырос на 19% по сравнению с годом предыдущим. В 2002 году импорт товаров в Россию увеличился еще на 12% и составил 60,3 млрд долларов. В первом полугодии 2003 года высокие темпы прироста импорта сохранились - еще 20,1% к уровню января-июня 2002 года, или 25 млрд долларов дополнительно. Очень скоро стало ясно, что даже из сегмента дешевых потребительских товаров национальные предприятия будут выдавливаться конкурентами - особенно китайскими. Быстро очнулся криминал, начав бороться всеми доступными ему способами за необъятный российский рынок, производя и выбрасывая на него контрафактную продукцию.
Еще одного не учли участники "тайной вечери" 17 августа. Если на смену ренте на "железный занавес" придет еще какая-либо льгота, которая позволит отечественному менеджменту ощущать себя успешным и развивающимся, тогда совсем придется плохо. Такая льгота появилась - высокие мировые цены на нефть. Уже к началу третьего года после дефолта заработал фактор нефти. Всего несколько компаний, заняв передовые позиции в мировом нефтяном бизнесе, держат на плаву национальную экономику, дарят нам всем ощущение успешности и конкурентоспособности России. Главное, что национальный менеджмент не учел, так это то, что за каждый рубль на рынке придется бороться, что только профессиональная квалификация, включающая в себя не только знание основ экономики и менеджмента, но и железную волю, и желание работать именно в России и на Россию, может стать залогом рыночного успеха. Но ведь все же хорошо, ребята!
Парадокс нашей последефолтовской экономики заключается в том, что на фоне общего роста внутреннего валового продукта, обеспеченного очередной льготой - нефтедолларами, стала падать норма рентабельности в промышленности, в частности и в национальной экономике в целом. Хотя эйфория все не проходит. Особенно у чиновников. Они опять камлают, шаманят: последствия кризиса 1998 года уже преодолены. В частности, недавно Алексей Кудрин заявил о том, что в 2003 году реальные расходы населения превысили уровень предкризисного 1997 года. Видимо, из этого утверждения должно следовать, что и доходы наши выросли.
Слов нет, статистика более чем показательна: растет валовой внутренний продукт, промышленное производство, вкладываются в российскую экономику инвестиции. По всем этим показателям уже в 2002 году мы превысили уровень 1997 года. Более того, как свидетельствует статистика, замедлившийся было в 2002 году экономический рост сегодня восстанавливается ускоренными темпами. В результате после поставленной задачи удвоения ВВП все чаще звучат оптимистические оценки темпов роста экономики. Но, увы, инерционный, восстановительный период экономического роста на грани остановки. Истинность этого утверждения подтверждается постепенным истощением внутренних резервов для импортозамещения и соответственно для роста отраслей, ориентированных на внутренний рынок, - легкой и пищевой промышленности, машиностроения, мебельного производства и других. Резервы, возникшие в результате кризиса, начали ослабевать еще в 2001 году. Так, по данным Госкомстата, в 2000 году загрузка производственных мощностей составила чуть более 50%. В этой цифре учтено и повальное старение основных фондов, в силу чего лишь около 30% неиспользуемых мощностей можно задействовать при увеличении выпуска продукции. Маятник льгот для экономики страны, подаренных дефолтом, пошел в обратную сторону: начал расти удельный вес оплаты труда в издержках предприятий. Причем, заметим, рост зарплаты никак не подкреплен ростом производительности труда. Как мы уже говорили, импорт вернулся на российские рынки. Он вернулся даже туда, где еще недавно отечественный товаропроизводитель господствовал по определению: в потребительском секторе растет ввоз легковых автомобилей, трикотажа, обуви, телевизоров, мебели и парфюмерно-косметической продукции.
Рост импортных поставок - это не только очевидное следствие укрепления рубля и потери основного конкурентного преимущества отечественной продукции - низкой цены. Ввоз потребительских товаров увеличивается из-за растущего внутреннего спроса. Потребитель за свои деньги требует качественный товар. А для того, чтобы его производить, нужен качественный менеджмент, обеспечивающий производство современными технологиями развития бизнеса.
Растет цена на электроэнергию, на перевозки, на сырье. Хороший специалист начинает стоить хороших денег. Жесточайший кризис рабочей силы, отсутствие системы воспроизводства рабочего класса ведет к тому, что мы просто не в состоянии обеспечить современное оборудование производительным трудом. Мнение о том, что эффект импортозамещения иссякает, подтверждают и опросы руководителей предприятий. Так, согласно данным опросов, которые ежегодно проводит Институт экономики переходного периода, в числе факторов, усиливающих конкуренцию на рынках сбыта, назывались такие: сокращение внутреннего платежеспособного спроса (53% опрошенных), конкуренция с российскими производителями (44%), рост объема импорта (23%), лучшее качество импорта (18%), низкие цены импорта (12%). Характерно, что количество опрошенных, отметивших качество импортных товаров как препятствие собственному сбыту, оказалось самым высоким даже с учетом опросов, которые проводились до 1998 года. Но зато у нас очередной национальный бюджет сверстан с профицитом. Опять все хорошо, почти как в 1996 году.
Страсть к профициту можно объяснить только неумением эффективно использовать имеющиеся средства, желанием подстраховаться на все случаи жизни денежкой в стеклянной банке. Менеджмент бабульки, копящей деньги "на черный день", и менеджмент нашего правительства, верстающего национальный бюджет с профицитом, - близнецы братья. Тут уж ни убавить, ни прибавить.
Будет ли очередной дефолт? Казалось бы, на фоне того, что в стране растет валовой внутренний продукт, бюджет верстается и исполняется с профицитом, подобный вопрос кажется некорректным. Увы, экономический рост не может являться универсальным индикатором выздоровления экономики. Вот мнение Олега Пчелинцева, экономиста Института народнохозяйственного прогнозирования РАН: "В общественном и публицистическом сознании экономический рост часто воспринимается чуть ли не как залог всеобщего благополучия. В действительности показатель темпов экономического роста характеризует не благополучие стран и народов, а благополучие инвесторов". При этом Пчелинцев ссылается на ситуацию в США в 1944-1954 гг. Душевой ВНП за эти годы сократился на 5%, а промышленное производство осталось на прежнем уровне. Но именно в этот период (в основном в 1947-1954 гг.) в США были построены десятки крупнейших предприятий; производство телевизоров увеличилось со 100 тыс. до 10 млн в год. Стремительно росли и другие отрасли массового производства и жилищное строительство. В стране произошла настоящая промышленная революция, и жизнь среднего американца в корне изменилась.
Того же мнения придерживается и руководитель ЦМАКП Андрей Белоусов: "Рост и развитие - вещи далеко не тождественные. По большому счету сегодня важно уже не наращивание масштабов производства, пресловутого "ВВП на душу населения". <...> Главным становится уже не рост, а качественные приращения, увеличивающие способность экономики к обновлению, к реагированию на разнообразные внешние вызовы, к развитию в условиях резко возросшей неопределенности". При спокойном размышлении на тему, возможен ли очередной дефолт, необходимо честно ответить на один вопрос: создана ли профессиональная и нравственная основа в России для того, чтобы дефолт стал невозможен. Ответ: такой основы нет. Пока нет.
Эксперт
|
